Андрей Седов, актер: «Не поэт, кто не был театралом»

Однажды ведущий актер саратовской Академдрамы Андрей Седов принял важное для себя решение вернуться в родной театр, покинув «третий Рим». Как показало время, решение было верным. Сегодня на его счету лучшие роли репертуара. Телятьев («Бешеные деньги»), Джонни («Паника»), Карлманн («Урод») — они настолько разные! Но каждый из этих образов, созданных актером, помогает зрителю в полной мере ощутить, что такое магия театра. Верность школе и профессии сделала Андрея Седова одним из выдающихся актеров своего поколения. Поэтому во Всемирный день театра — ему слово.

Елена Маркелова

— Андрей, складывается впечатление, что вы принимаете решения относительно своей жизни, не ведая сомнений. В судьбу верите?

— Верю. Абсолютно точно знаю, что любого человека по жизни ведет судьба. И когда нам кажется, что происходят какие-то неожиданные повороты, мы ошибаемся. Неожиданностей и случайностей не бывает. Если посмотреть на какие-то события и вспомнить, что перед ними было, можно найти определенную закономерность, почему произошло так, а не иначе. Больше скажу: путь каждого из нас предопределен. Другое дело, что помимо него есть разные дороги, на которые мы то и дело сворачиваем, сами того не ведая. Но обязательно в конце концов возвращаемся на свой путь.

— В профессию вы пришли не сразу. Что вас привело на театральный факультет?

— Я из творческой семьи. Не скрою: у меня никогда не было склонности к точным наукам, но, тем не менее, отчасти у меня аналитический склад ума. Каким-то образом во мне это сочетается. В профессию я пришел в поиске себя, имея очень умозрительное понятие о том, что она собой представляет. С началом обучения на театральном факультете СГК для меня началась пора огромного количества потрясающих открытий. Со временем пришло осознание того, что ничем другим я бы заниматься не смог. Хотя прекрасно осознаю всю жестокость профессии. Дурацкая фраза, но это так.

— Какое открытие было особенно неожиданным?

— Ее титаническая сложность. И физически трудно, и психологическая нагрузка огромна. Иногда мне высказывают, мол, что такого — текст выучил и вперед. Я проводил эксперимент, и людям, которые считают, что актерство — это «не бей лежачего», предлагал встретиться в театре и поработать хотя бы над стихотворением на сцене при пустом зале. Пока никто не согласился. Мой вывод: пока людям будет казаться, что актерство — легкое ремесло, эта профессия существует. Люди сильно заблуждаются, когда считают, что профессию актера уж слишком превозносят. У любого ремесла есть свой прекрасный мир. И в каждом деле есть профессионалы экстра-класса, есть менее профессиональные люди. Естественно, хирурги спасают жизнь, но поставьте меня к хирургическому столу, и я отрежу что- нибудь не то (смеется). Каждый должен заниматься своим делом.

— Мне это сравнение очень важным кажется. Допустим, доктор спас мне жизнь. Но не менее важно не потерять ощущение радости, понимаете? И я побегу в театр, на «Бешеные деньги», «Урода», чтобы жизнь духа стимулировать. Театр сегодня этакое эстетическое убежище. А что актерство для вас?

— Прежде всего — работа, и она заключается в умении переживать на сцене. Если даже не могу дать стопроцентной эмоции, которая необходима в тот или иной момент спектакля, я зрителю совру. Сыграю, что называется, и люди поверят. И им плевать, что происходит в моей жизни. Я прихожу на работу и выполняю ее.

— Вы удовлетворены тем, как ваши месседжи воспринимаются зрителем?

— Да. Но в первую очередь доставляет удовольствие, что благодаря спектаклям, в которых я занят, у меня есть возможность выговориться по-человечески. Я не говорю про текст, который произношу. Речь о том грузе, который удается сбросить при помощи появляющихся в тебе эмоций. Не носить их в себе, не направлять на самокопание, а пустить во благо — на результат спектакля.

— Вам свойственно самокопание?

— До определенного момента. Долго я этим заниматься не могу, это неправильное времяпрепровождение. Бесспорно, внутренний монолог с собой нужно вести постоянно, потому что ты единственный, кого тебе не обмануть. Вообще умение разговаривать — полезная штука. На этом строится и внутренняя гармония, и взаимоотношения людей.

— А какова ваша форма общения с будущим персонажем?

— В первую очередь я исхожу из задач режиссера. И персонаж, естественно, возникает из диалога с режиссером. Далее все зависит от твоей психологической подвижности: насколько ты можешь позволить себе вести себя не так, как ты ведешь себя в жизни. Я же отдаю себе отчет, что вот это Телятьев, это — Джонни из «Паники», а это я — Андрей Седов.

— У вас есть опыт работы в спектаклях режиссеров русской психологической театральной школы, совсем другая история — «Урод» режиссера Явора Гырдева. Что вам ближе: традиция или эксперимент?

— Нет разграничений. Я вообще не люблю определения «русский психологический театр». Какой-то серьезной стариной от него веет, а время уже совсем другое. Понятно, что инновационные технологии порой впихивают в произведение и по поводу, и без, и когда-нибудь люди наиграются в это и придут к «золотой середине». Любой человек — это индивидуальность: нравится — не нравится, хорошо — плохо. Я тоже человек. И если нахожу одну волну с режиссером, абсолютно неважно, в каком ключе он работает. Мне просто интересно. Это к вопросу об амплуа. Считаю, сегодня в театре такого понятия нет. Любой актер — универсальная единица. В нем должно сочетаться все.

— По моим зрительским ощущениям, во многих спектаклях вы выглядите активным соавтором режиссера. Проиллюстрирую. Мне кажется, что в «Панике» актеры доминируют над постановщиком. Вы его словно боксерскими перчатками со сцены выгнали.

— Правильно. Спектакль так и рождался. Был такой момент проверки наших профессиональных качеств. Ну мы и прошли «проверку на прочность». И этот опыт удался. И получился хороший спектакль.

— Андрей, вы человек, знающий себе цену, достигший в профессии самых серьезных результатов, инициативный, готовый вступать в творческий диалог... Режиссеру с таким актером удобно?

— Я ни-ког-да не перечу режиссеру. У актера прежде всего должно быть ощущение, что режиссер даст ответы на любой вопрос. И настоящий режиссер знает, чего он хочет. По факту он лидер и ведет всю группу к финалу, изначально зная, каким должен быть этот финал. Как правило, его желания совпадают с желанием артистов. Поэтому я никогда не навязываю свою точку зрения.

— Вам свойственно оглядываться назад и с сожалением думать: а мог бы так поступить?

— В этом плане предпочитаю сожалеть о том, что сделал, а не о том, что не сделал.

— У вас есть кладбище ошибок?

— Есть. Никогда не считал, что нужно учиться на чужих ошибках. Бред, вранье и глупость полная. Каждый учится только на своих ошибках. Совершая их, надо понимать, что ты сделал не так, чтобы не повторять.

— Андрей, как о профессионале зрители сложили о вас мнение по вашим ролям. Чем живет актер Седов вне театра, мало кому известно. Немного приоткроем завесу тайны? Как ваше сердце откликается на то, что сейчас происходит в мире?

— В мире? Бардак полный. Есть хорошее выражение из интернета: «Каждые сто лет весь мир собирается против России. Потом все дружно от нее огребают и успокаиваются еще на сто лет». Вот, я думаю, это сейчас и происходит. То, что Россия — государство гиперсильное, объяснять никому не надо. Поэтому ее и побаиваются.

— Я знаю, вы — «собачник». Что изменилось с появлением в вашей жизни собаки?

— Забот прибавилось (смеется). «Бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться» — это про меня. Я всегда хотел собаку. В один прекрасный день рождения друзья подарили мне хаски. Мечта мечтой. Но вот когда она становится реальностью, ты начинаешь понимать, что это не на год, а на серьезный срок. И ты в ответе за эту «реальность».

— Ходят легенды, что вы свой режим под питомца подстраиваете...

— Нет. Такого быть не может. Ни один хозяин не должен подстраиваться под животных. Да, мы гуляем три раза в день. И это нормально. Но просыпаться в шесть и идти с ней гулять — нет, это заблуждение. Поэтому если в выходной хозяин спит до двенадцати часов, собака тоже спит до двенадцати.

— Если посмотреть на вас глазами вашей собаки, что бы она о вас рассказала?

— Ненормативная лексика запрещена. И хорошо, что собаки не умеют говорить (смеется). Это радует. Она бы не замолкала.

— Вы не первый год работаете диджеем на саратовских радиостанциях. Для вас это перекликается с профессией актера?

— Да. Радио — это смежное ремесло. И для меня, как для актера, очень полезное. Потому что эта работа научила меня выражать свои чувства только голосом. Ведь там других «выразителей» нет. Это хороший тренинг.

— Подтверждаю как зритель, что вы правы. В поэтической композиции «Прошу театр не посещать» вы просто блистали.

— Мы репетировали с Ольгой Игоревной Харитоновой, наметив определенную линию, по ней я и двигался. Так потихоньку эта история родилась. Ведь со стихотворением сложно, пока ты четко не увидел картинку, о чем ты говоришь. Надеюсь, у меня получилось сбить тот пафос, который есть в этих стихах. «Кулисы!», «Сцена, сцена!», «Не поэт, кто не был театралом!»... Была задача уйти от этого. Чего кричать-то? Мы же не кричим, когда признаемся в любви. Говорим об этом спокойно.

— По-моему, мужчина не говорит об этом. Он либо не уходит, либо уходит навсегда.

— Считаю, говорить «я тебя люблю» надо. Было время романтиков, ушло время романтиков — об этом размышлять нет смысла. Другое дело, что под этим понимать. В три часа ночи под дождем приехать к любимой с букетом цветов... Это романтика?

— Экстремальная...

— А вот я за такую романтику. А не за то, чтобы в раздрызганных чувствах сидеть, закрывшись в четырех стенах, пить горячительные напитки, размазывать слезы и писать соответствующие стихи. Я за активное проявление чувств.

— Можете назвать себя счастливым в этом плане?

— Да. Когда ты знаешь о взаимности — делай, что хочешь, и получишь то же самое.

— Эмоции от отношений с любимым человеком сходны с теми эмоциями, которые получаешь при общении с залом?

— Нет. Это разное. Но теми эмоциями, что я получаю в личной жизни, «работаю» на сцене.

— То, что вы работаете рядом с учителем (Андрей Седов в 1998 году окончил курс народного артиста России, профессора Александра Галко), помогает в профессии?

— Мне всегда было и будет важно, что Александр Григорьевич говорит после сдачи спектакля. Потому что именно он вложил в меня те задатки, которые потом развились. И каждое мое пребывание на сцене содержит элемент определенной ответственности перед Александром Григорьевичем. Его мнение бесценно. И так будет всегда.

— Ваш курс — один из самых ярких у мастера. Вы так же дружны?

— Нееет. Нас раскидало по всей стране. Все очень загружены. Общаемся, но чаще по телефону.

— Многие ваши однокашники активно снимаются в сериалах. Все чаще ловлю себя на мысли о том, что хорошая актерская школа катастрофически диссонирует со «спустя рукава-режиссурой»...

— Это дело обычное и уже никого не смущает. В сериальном производстве вообще никого не волнует, как ты выкладываешься. «Текст сказал? Молодец!» — и меня это тоже не шокирует. Снимусь, деньги получу и уеду. Я бываю меркантильным. Люблю деньги. И это хорошо. Советское воспитание вбило в наши головы, что деньги — зло. Нет. Это нормально, когда человек за свой труд получает адекватную плату.

— В этом плане Саратов соответствует вашим запросам?

— Нет предела совершенству (смеется).

— А как вы с этим справляетесь?

— Помимо театра у меня еще несколько работ — так живут почти все актеры в стране.

— Когда же жить?

— В промежутках. На самом деле, когда ты плотно занят, времени очень много. И когда у тебя есть выходной, ты используешь его по полной программе. Жить надо сегодня и на полную катушку, тем более в наше время, когда не знаешь, что будет через десять дней. Стараешься сделать все здесь и сейчас. Думать о светлом будущем надо, но жить этим не стоит.

— Гениальная Алиса Фрейндлих поразила меня признанием: «Самое большое мое заблуждение в том, что две трети жизни я думала, что у меня все еще впереди...» Фрейндлих! Представляете?

— Я согласен с тем, что это прозрение самое страшное...

— У вас есть мечта о роли?

— Заветной мечтой со студенческих лет осталась «Безотцовщина» Чехова. То, как мастерски Александр Галко сократил эту пьесу для дипломного спектакля, придало ей еще больше глубины и наполненности. Вот это я бы сыграл, понимая ужасную сложность произведения.

— В конце прошлого года вы были награждены почетным знаком губернатора, стали лауреатом фестиваля «Золотой Арлекин». Для вас важны награды?

— Да. Прежде всего это говорит о том, что моя работа, роли находят отклик. И опять же признание — это в первую очередь ответственность. Хотя у любого профессионала нет права делать свое дело плохо.

— Вы перфекционист?

— Никогда не был на сто процентов доволен ни одной своей ролью. В каждой из них вижу перспективу, куда ее развивать. Для меня только такая позиция верна. Когда ты говоришь, что достиг цели, — до свидания, ты остановился.

— Накануне Дня театра что бы вы пожелали коллегам?

— Счастья. Оно у всех разное, но когда человек говорит: «я счастлив», это значит, что у него есть все. «Все будет хорошо». Люблю эту фразу. Можно надеяться, что сбудутся все мечты, а можно знать, что они сбудутся. Так вот я хочу, чтобы люди знали: все сбудется. Просто любите этот мир. Он прекрасен.