Пресса

Пресса


Юрий Стоянов: «В театр нельзя «забежать»

Юрий Стоянов: «В театр нельзя «забежать»Актер рассказал про кусок хлеба и про то, почему театр не может быть проектом.

Участники вчерашней пресс-конференции в театре драмы затронули много тем, касающихся их гастролей в Саратове и ситуации в театральном искусстве.

«Если говорить о БДТ, в котором я проработал 18 лет, – это школа Товстоногова. Ничего равного я по сей день в театре не видел. И фигуры, равной Товстоногову, по сей день не существует. Я посмотрел случайно запись 80-го года – встречу в студии «Останкино» с Георгием Товстоноговым. Ничего свежее, умнее, трепетнее я не слышал за последние больше 30 лет – 36 лет назад это интервью было. По поводу современных историй – такое ощущение, что некоторые режиссеры ставили спектакли вот тогда, позавчера, при нем. Я бы их загнал в студию в 80-й год и дал бы послушать им, что он говорит. Я человек, который не был человеком Товстоногова, но который за ним наблюдал», – рассказал народный артист РФ Юрий Стоянов, который вчера сыграл в спектакле «Женитьба» на сцене саратовской академдрамы.

Не стыдно перед зрителем...

«Я не участвую в антрепризах по принципиальным соображениям. Пока. Может быть, жизнь припрет. Не знаю. Все может быть. Уважая коллег, это очень важный кусок хлеба, и возможность реализовать себя – сыграть то, чего тебе на дают сыграть в репертуарном театре. Это два мотива... В театр нельзя «забежать». Мои молодые коллеги называют спектакли проектами. Театр не может быть проектом. Если это будут вложения равные – по масштабу роли. Мне не все равно, с какими людьми я проведу кусок жизни, который мне никто не вернет... Если это будет компания таких же людей, где можно будет еще весело и продуктивно, талантливо провести время с друзьями – результатом не может быть плохой спектакль. У меня нет ни одной работы, за которую мне было бы стыдно перед зрителем...»

Проблема материала и сильный прорыв

«Литература и поэзия сегодня развиваются интенсивнее, чем драматургия. Не так просто найти своего Чехова... Актерская профессия такая зависимая. Мы зависимы от желания режиссера, от желания руководителя, от пьесы... Счастье, когда получается, и горе... Когда мы прогнали первый раз «Женитьбу» – сидели три человека, и Олег Павлович в том числе. И, конечно, хочется результата. Но в этот день я думал, что я умру. Это был ад – эту ночку я не забуду никогда», – сказал ректор школы-студии МХТ Игорь Золотовицкий.

«Вообще – проблема материала, – продолжил Стоянов. – Только с сериалами другая история. В мире качественный прорыв. Огромное количество выдающихся американских сценаристов и режиссеров ушли в сериалы. Это единственная ниша, где работают сильные драматурги. Проблема театрального автора существует во всем мире. В условиях свободы и отсутствия жесткой цензуры не одно поколение драматургов должно прожить, чтобы нащупать свой нерв и знать, что сказать зрителю, кроме мата. Тема ненормативности уже не актуальна... Вся традиция нашей, российской, сатиры была построена на том, чтобы хоть как-то – хоть фигой в кармане, хоть двумя – рассказывать про то, как плохо и тяжело жить. Какие навыки отрабатывались поколениями пишущих людей для того, чтобы послать этот месседж другими словами, на каких-то ассоциациях построенных: «Вот вы поняли нас, а мы это и имели в виду». И возникает ситуация, когда эта стена падает. И 20-30 лет мало. Потом возникает новая ситуация. Тектонические сдвиги. И драматургия не может на них отработать зеркально – так мир устроен. Но потом возможен какой-нибудь невероятный прорыв. Но играть очень хочется. Но это не значит, что хочется играть фрондерскую драматургию, выйти и говорить то, что говорится на митингах. Мне это не интересно. То, что было у Чехова –когда исследуются человеческие отношения, когда разлом происходит внутри человека... Вот это драматургия!»

Про молодежь и театральную интонацию

«Блестяще, браво! Спасибо! До свидания!!! – резюмировал Золотовицкий и продолжил: – Если говорить про молодежь, про школу-студию – с одной стороны, волнуешься за них, что у них возможностей больше, у них идеологии такой нет навязчивой. С другой стороны, волнительно за них, что такая пустота и такая злоба их окружает, этих ребят. И так мне грустно становится, что они туда вовлекаются. И они вовлекаются не потому, они так хотят, но это так затягивает. И как их оттуда вытащить? А с другой стороны – время, о чем говорил Юрий Николаевич, – в театре меняется интонация. На протяжении двадцатого века великие наши меняли интонацию, и в чем их заслуга – Станиславского, Мейерхольда, Вахтангова, а потом Ефремова, Товстоногова – они все поочередно меняли интонацию. И только интонация устраивает зрителя – не глас, а интонация... Я не могу не говорить о школе-студии. Министерство хочет, чтобы я был эффективным руководителем и распределял 100% [актеров], ну 90% минимум. Но никто не хочет из Москвы [уезжать]. Как сделать так, чтобы ребята, закончившие училище в Москве, возвращались сюда?»

«Это вопрос к ребятам – они же не поедут», – сказал Стоянов.

«Нет, они поедут, если у них будет договор, и если они, уезжая отсюда, будут знать, что они должны два года отработать здесь. Если есть правовая основа...» – ответил Игорь Золотовицкий.

«А почему тогда берете много саратовских?» – задал вопрос один из журналистов.

«Это к Табакову вопрос. Я бы ташкентских взял. У вас саратовская мафия в Москве. Как же дороги вам не сделает эта мафия? Если Олег Павлович займется дорогами, то и дороги будут. Это точно,» – сказал ректор.


Александр Лобецкий
22 апреля 2016
. «РИАСАР»

Возврат к списку