Пресса

Пресса


Сухум, ватрушка и любовь. Рецензия на спектакль «Снимается кино». 


Сначала было утро. Сегодня было удивительное утро — солнце, весна. И все беды, огорчения казались глупыми по сравнению с этим утром. И очень хотелось жить. И весь ты был сильный, и были надежды. Вот что может сделать солнце и утро! На работу я шел медленно, и все вокруг тоже медленно шли. И все говорили: «Скоро лето». И все были добрые от солнца. А потом была съемка. И, как всегда, началась какая-то беготня, и я стал таким же, как всегда: занимался очень важными делами, с кем-то ругался, бегал. И об утре и о солнце, конечно, забыл… Что же дальше? А дальше пришел другой человек. И поссорился со мной. Это тоже бывает всегда. А потом съемка закончилась оттого, что я к вам придрался. А потом я стоял перед зеркалом и показывал себе язык. Взрослые дяди, когда они остаются одни перед зеркалом, становятся ужасными детьми. И тут я опять вспомнил об утре, и мне захотелось пойти куда-нибудь в совершенно необыкновенное место. Быть свободным и чтобы что-то случилось. Но я не знал этого места. Но зато я отлично знал, что все кончится тем же, чем всегда: я просто пойду домой спать… Ну вот, кажется, дождь прошел.


«Снимается кино» — удивительный для любого человека спектакль. Простой и тяжелый одновременно, он относится к разряду тех постановок, которые надо непременно увидеть, но которые очень не хочется смотреть. И причин тут множество, но главная из них – герои, созданные Эдвардом Радзинским, это своеобразная, но крайне точная проекция каждого из нас. Причем проекция со всеми грехами и пороками, и актеры, раскрывая своих героев, не дают нам четкого деления на привычное «черное» и «белое», заставляя задумываться над тем, что жизнь чуть более сложная штука, чем мы привыкли. И даже когда опустится занавес – не ждите ответов на многие вопросы со сцены, не получите. Единственный верный вариант — ищите их в себе.


Как можно догадаться по названию, «Снимается кино» — спектакль о трагикомичной попытке снять фильм. С самых первых минут на сцене зрителя приветствуют декорации съемочного павильона, в котором кипит трудовая деятельность: режиссер Нечаев «горит» на работе в попытке снять фильм, способный поддержать его реноме успешного творческого деятеля, в то время как другие участники процесса пытаются просто выжить в этой неуютной, но заманчивой «киношной» среде. Нечаев, роль которого примерил на себя Андрей Седов, конечно же, снимает фильм о любви, но не все так просто: высшее руководство не готово принять такой узкий подход к кинематографу, критики не могут выдать объективного анализа, потому как критики они лишь на словах, а сами создатели элемента «восьмого чуда света» скорее решают собственные проблемы, чем заинтересованы в съемке хорошей картины. Помимо этого молодого режиссера, так и не перешагнувшего границы известности, не поддерживает жена, да что там говорить — даже замок в комнате отдыха предательски сломался. Герой попал в кризис – житейский, и, как следствие, творческий. На глазах зрителя происходит то, что испытывал каждый – человек продолжает себя терзать, не находя выхода и срываясь на всех, как тигр Акбар, и продолжает жить лишь верой в искусство. Верой в то, что он сможет снять этот фильм, и снять так, как было задумано. Кстати говоря, не только Федор Нечаев живет искусством: солидарные в понимании творческой составляющей молодые художники Юра и Петя, хоть и категорично неприязненно относятся к режиссеру, все же в искусстве придерживаются пути того же – бескомпромиссного и жестокого. Такие разные характеры, такие схожие пути.


Но на этом суть истории не заканчивается. «Снимается кино» — спектакль многогранный. Да, это рассказ о режиссере Нечаеве, снимающем очередной фильм, но это еще и спектакль о странной и специфичной жизни режиссера, творческой личности, жизненные ориентиры которого неизменно вторгаются в процесс производственный, рассказ о том, что искусство — это, прежде всего, что-то личное, пришедшее не от желания выдумать что-то на потеху публике, а «выдернутое» из глубин души создателя. И, наконец, спектакль «Снимается кино» — это спектакль о любви, которая заставляет людей меняться. О неожиданной, странной и нежной любви молодой девушки Ани (актриса Екатерина Ледяева), продавщицы в магазине шляп, пришедшей на роль в массовке, чтобы купить подарок тете – известной в прошлом актрисе, роль которой блистательно исполнила заслуженная артистка России Евгения Торгашева. В Аню влюбляется Нечаев, а Аня влюбляется в грубого на площадке, но читающего ночью, под дождем, стихи женатого режиссера. Вначале они делят пополам ватрушку, а на следующий день – Сухум, вино, ночь и… Ничего не происходит. Занавес.


В какой-то момент, когда магия театра уже совсем погрузила зрителя в события на сцене, ему вдруг кажется, что перед ним разыгрывают не действие по пьесе известного драматурга, а моноспектакль для каждого. На протяжении долгих трех часов не покидает это странное ощущение, что все, что было на сцене, было сказано для тебя и только для тебя, а другими понято не было абсолютно. И это прекрасно. Этот сюжет заставляет вспоминать его, анализировать и хотеть увидеть снова. Снова попытаться понять о том, какой же он, этот самый Нечаев – пассивный и слабохарактерный, погруженный в работу несчастный человек, или же ищущий романтик, нашедший свою странную мечту, любовь, способную погубить всю его прошлую жизнь, просто закинув на него ногу во время спонтанной поездки в Абхазию. Нечаев начал снимать фильм о любви на тот момент, когда она была для него предметом знакомым, понятым за долгие годы, а заканчивал фильм он уже человеком, который этой любви не знал. «Бабочки живут один день. И если этот день был дождливым, им кажется, что вся земля — это дождь» — для главного героя сменился день, поменялась земля. Нечаев в ходе картины учится воспринимать мир разным: дождливым и ночным, или жарким — с музыкой из ресторана и теплоходами за окном. Пройдя через тысячи внутренних сомнений, он осознает, что и тот, и другой мир – каждый, по-своему прекрасны. И его новое восприятие мира делает его фрондёром, ставит его принципы на сторону искусства, отторгая позиции чиновников. В этом еще отличительная особенность «Снимается кино» — спектакль даст зрителю два разных акта. Второй акт уже покажет нам других героев, другие их мысли и действия. Конечно же, Нечаев, хоть и принял решение снять фильм о любви, как и задумывалось, пойдет на компромисс – это не тот спектакль, где маленькие люди бросают вызов большим, отстаивая искусство, и побеждают. Это спектакль о сложной жизни, где, скажите, такое разве бывает? К концу спектакля Нечаев понимает, что жизнь – это череда подъемов и спусков, и что если сейчас ты на пути вниз – то стоит бежать вверх. И он бежит. Бежит вслед за бегущей девушкой Анной. А дальше – решайте сами.


Спектакль дает нам очень разные картинки, которые сливаются в сюжет. Некоторые из них очень интимные, незаметные огрубевшему взгляду: вспомните сцену, где Нечаев с Аней ночью решили перекусить и любовь их зарождается на глазах. Говорят они, конечно, обыденные вещи, но само действие дает нам понимание глубоких переживаний героев. И в противовес этой ночной картине поставьте ужин режиссера с чиновником от искусства Трофимовым. Почти те же слова, но совсем другие эмоции. Есть в спектакле сцены, которые заставят улыбнуться – Юрочка, в исполнении Дмитрия Кривоносова.


«Снимаем кино» слишком открыто, слишком явно бросает в глаза публике вопрос о глубинной честности человека, честности перед временем и перед самим собой. И меня, как человека, который действительно проникся действием на сцене, это пугает. А нужно ли это публике? А не испугается ли простой человек увидеть свои же пороки на сцене? Никита Рак дает нам героя в кризисную пору, в сложный момент переоценки ценностей, когда мысль о том, что все не так, буквально преследует Нечаева. И весь актерский состав Саратовского театра драмы так умело раскрывают перед нами эту ситуацию, настолько точно и психологически правдиво, что содрогаешься от того, как смело обнажает театр моменты, до сей поры почти не попадавшие в поле зрения искусства. Режиссер спектакля выдает нам некий театральный сплин, который сменяется эйфорией и стремлением совершенствоваться. И понимаешь, что в этом и есть великая сила искусства – говорить о том, что не всегда хочешь слышать, для того, чтобы становиться лучше.


«Я все время пытаюсь услышать сегодняшний день, очень много этому уделяю внимания. Когда театр отгораживается от жизни, концентрируется на себе самом, становится «театром для театра» – возникает проблема: такой театр может быть даже очень любопытным, но зритель сразу чувствует, что происходящее на сцене интересно, но не имеет к нему никакого отношения. Я всегда стараюсь спуститься с тех гор, где обитают небожители, и вывести людей на непосредственный диалог с пьесой, ее героями, с театром» —
комментирует свою новую постановку режиссер Никита Рак.


Если Вы еще не определились, стоит ли Вам посетить этот спектакль – то определяйтесь. И лучше идите, он прекрасно научит Вас принимать решение. И знаете, есть в нем, в этом спектакле, что-то… Лермонтовское. Да, да. Лермонтовское.


Алексей Олексеенко

16 мая 2016

Культура64





Возврат к списку