МЫ ЗАМЕРЗЛИ ВНУТРИ. Часть 3.

ФЕСТИВАЛЬ «УРОКИ ТАБАКОВА» в академдраме. Спектакли из зачетов

Время, назад!
Другой курс Школы студии МХАТ – безвременно ушедшего и горячо любимого всеми Дмитрия Брусникина - привез спектакль, выросший из зачета по сценической речи. Ставила его заслуженная артистка России, ученица Бориса Васильева Мария Зайкова еще по благословению мастера курса. На сцене - Саша Соколов, его культовый роман «Школа дураков», наверное, самый несценичный из текстов, представляющий собой один бесконечный , довольно сбивчивый монолог, где вообще-то нет сюжета, время течет вспять в сознании подростка, у которого проблемы с памятью и как итог - спецшкола.
Постмодернистская форма романа – как хорошая прививка от всяческих литературных штампов. Взросление, влюбленность в учительницу, дружба чудиком географом , которого взрослые ни в грош не ставят… все как будто было, но рассказано, как в первый раз, другими словами. И про родителей, и про брата, и про дачный поселок. Где почтальон на велосипеде одновременно мифический персонаж - Насылающий ветер. Одни утверждали, будто он молод и мудр, другие – будто стар и глуп, третьи настаивали на том, что он средних лет, но неразвит и необразован, четвертые – что стар и умен. Находились и пятые, заявлявшие, что Насылающий молод и дряхл, дурак – но гениален. Говорили, будто он появляется в один из самых солнечных и теплых дней лета, едет на велосипеде, свистит в ореховый свисток и только и делает, что насылает ветер на ту местность, по которой едет… А как называлась станция? – я никак не могу рассмотреть издали. Станция называлась.
Как такой текст, наивный и ироничный, равно нежный и путаный , можно вообще перенести на сцену? Перенесли, нашли и театральный образ ,задергивая и открывая занавески, на которых внезапно проступают очертания станции, как ее рисуют дети, и ботичеллевской Венеры. Как выходила она из створок раковины , уже зрелая и прекрасная, так ребенок с раздвоением сознания умом не слаб, но своим умом: ощущает прошлое яснее будущего, видит то, что «не увидишь глазами». Ретропесни Pink Floyd эмоционально точны , они бьют в ту же цель. «Another Briсk In the Wall» переводится еще и как «другой кирпич в стене». Иной кирпич.
Здесь бы подошли и слова из песни Таривердиева, гениально исполненной Камбуровой : «Я не хочу чтобы с меня сдирали кожу.
Я не хочу чтобы меня красили, сушили, белили.
Нет, я этого не хочу.
Не потому что я лучше других деревьев.
Нет, я этого не говорю.
Просто я другое дерево».
Школа Табакова тоже показала зачет по сценречи, перенесенный в театр. Замечательно разудалая, по-настоящему народная сказка Ершова «Конек-Горбунок». На памяти у нас виртуозное чтение ее самим мэтром.У выпускного курса ТШТ с речью все хорошо: мелодичный ершовский текст они читают, распевают, превращая в частушки, в рэп, в народные попевки, отлично двигаются , но … не более того.Мы увидели симпатичные молодые лица, с пониманием отнеслись к частой смене Иванушек , вполне оценив его финальное превращение из щуплого паренька в пригожего рослого «царевича». Но характера, пульсации жизни ни в ком не чувствовали (разве что в царе?). Зато откровенной эротичности в кобылицах, жарах-птицах и царь-девицах больше, чем достаточно. Зачет-декламация, сам по себе интересный, пока еще не стал спектакле .
А руководитель Школы Табакова и ТОТ ( теперь он называется театром Олега Табакова) Владимир Машков сразил всех возвращением «Матросской тишины» Галича на сцену театра и своим в нее возвращением. Считается премьерой ее второе возобновление и 27 января.
Хорошо помню , когда спектакль первый раз привезли в Саратов. Это было лет 30 назад, Машков тогда еще играл в нем. Потом его сменил другой актер. В 2016 году «Матросской тишиной», перенеся из подвальчика, открыли новое здание театра .И вот еще одна редакция – учеников Табакова Машкова и Марина, замена действующих лиц, и снова Папа Давида - Машков .
Худой, заросший, с глазами ,где вечная робость веками преследуемого народа, и внутренняя гордость, и неодолимое его упрямство. Ему просто необходимо, чтобы сын пробился и прожил жизнь лучше, чем он в том клятом Тульчине. За это отец чуть не привязывает мальчика к скрипке, даже поднимает на него руку, и
тут же прижимает к себе, и тогда невозможно смотреть на его залитое слезами лицо, заглядывать в эти скорбные глаза. Еврейские папы знают, что они делают (хотя обычно это делают мамы). Так растят великих скрипачей.
Четко обозначает своего героя Андрей Смоляков: большевик, фанат идеи, но порядочный человек, готовый помочь обманувшему его Давиду. Маленькая, но превосходная роль у Яны Сексте. Ее Роза колоритна, узнаваема, но без переборов. Очень трогательный маленький Давид у Ростислава Бакланова. Спектакль жив и через столько лет, зрители безошибочно считывают его послание.

Ирина Крайнова

23 апреля 2019

«САРЫТАУН.АРТ»