Герой не нашего времени

Сегодня на малой сцене театра драмы зрители увидят премьеру спектакля «Пять вечеров» по культовой пьесе Александра Володина в постановке Ольги Харитоновой. Сюжет многим известен по одноименному фильму Никиты Михалкова с Гурченко и Любшиным. Мужчина и женщина встречаются через 17 лет после разлуки и выясняют, что по-прежнему любят друг друга. Пьеса была написана Володиным в 1959 году, но и сейчас, спустя почти полвека, она остается востребованной. В разное время ее ставили многие московские труппы – от Театра на Малой Бронной до «Современника». Теперь счастливый шанс оценить особенности драматургического таланта Володина выпал и саратовцам.

Два года назад наш театр уже брался за пьесу Володина, но худрук Григорий Аредаков спектакль забраковал, и он не вышел на широкую публику. Теперь спектакль переживает свое второе рождение. Об особенностях этого необычного процесса мы беседуем с Юрием Кудиновым (в спектакле он играет Ильина). Бывший актер театра АТХ известен зрителям театра драмы по спектаклям «Кукушкины слезы» и «Валентин и Валентина». В «Валентине» действие тоже происходит в советское время, а сюжет отчасти перекликается с володинским. Герой Кудинова через всю жизнь проносит любовь к женщине, с которой расстался в юности. Очень похоже, что нечто подобное мы увидим и в «Пяти вечерах».

ИСПЫТАНИЕ ЗАГРАНИЦЕЙ

– Юрий, на лицо тенденция: режиссеры охотно зовут вас в спектакли в стиле ретро. Как вам кажется, почему?

– Знаете, в детстве мы играли в такую игру, когда все смотрят друг на друга и пытаются представить, в какой эпохе мог бы жить тот или иной игрок. И я помню, что мои друзья все время отсылали меня куда-то в средневековье, им казалось, что я похож на рыцаря. Наверное, примерно то же самое испытывают и режиссеры, когда распределяют роли. Меня режиссеры давно преследовали на эту тему, говорили, что я володинский персонаж. Причем это были абсолютно разные режиссеры – от Рыжакова, с которым я работал в «Валентине и Валентине» до Харитоновой, с которой работаю сейчас.

– А сами вы ощущаете себя персонажем минувшей эпохи?

– Думаю, да. Мое поколение уже взрослое, и многое в этом времени нам не созвучно. Ловишь себя на том, что все чаще вспоминаешь прошлое и живешь этими ощущениями. Вообще актерская профессия предполагает, что ты все время черпаешь из прошлого. Если ты накопил что-то за свою жизнь, прожил ее интересно, не однопланово, поклевало тебя немножко в жизни, то это отражается и на профессии, и на твоем лице и на способе твоего существования на сцене. Мне кажется, что именно это интересно и публике.

– В определенном возрасте ностальгия по прошлому неизбежна?

– Я бы не назвал это ностальгией. Ностальгия – это Тарковский, в кино он глубже всех угадал это чувство. Я его тоже пережил и знаю отлично. Это когда ты приезжаешь в Германию, живешь там месяц и понимаешь, что все эти прелести, которые там есть, они не твои и тебе не нужны. И вот долгожданный момент: ты переезжаешь эту несчастную польскую границу, и наконец-то утро раннее, открывается тамбур, и ты видишь, как в оранжевой робе выходит дядька, сильно пьяненький. Ты смотришь на него, и первая фраза, которая рождается в голове: «Вот она, Родина!» И нет милее этого дядьки никого на свете.

– Что вы делали в Германии?

– Это были гастроли театра АТХ.

– Одного месяца было достаточно, чтобы понять, как сильно вы любите Родину?

– Да, абсолютно.

– То есть русскому человеку за границу стремиться бесполезно?

– Если он русский. В хорошем смысле. И если это все – родное для него.

– А родное это что – оранжевая роба, нищета и убогость или что-то другое?

– Оранжевая роба, нищета и убогость – это для людей, которые не любят эту родину. А для меня это не роба, и не убогость, а несколько поколений и несколько слоев земли, которые лежат подо мной. Это люди, которые прожили здесь. Они тоже могли куда-то свалить, но не свалили, хотя им было гораздо труднее, чем нам. Нас искушают на эту тему, но ведь это все смешно: плита такая и плита сякая, телевизор такой и телевизор сякой. Понятно же, что это все будет бесконечно меняться, становиться все лучше и лучше, и гнаться за этим совершенно не интересно.

– А был период, когда гнались?

– Конкретно я, наверно, не гнался, но когда мы в 92-м впервые приехали в Германию, у нас в стране капуста соленая стояла на прилавках, и больше ничего не было. А у меня в ту пору родился ребенок. И мы приехали туда и увидели то, что у нас сейчас в супермаркетах можно увидеть, и, конечно, это был сильный шок. И если бы мне тогда сказали, что это все будет у нас, я бы ни за что не поверил. Но даже тогда, прожив месяц среди всех этих благ, мы поняли, что дома все равно лучше, чем в благополучной, но чужой стране, где ты, несмотря ни на что, был и останешься человеком второго сорта…

ТРУДНОЕ СЧАСТЬЕ

– Давайте поговорим о пьесе. Что вам интересно в ней, что привлекает в роли, какие грани характера?

– Самое интересное в этой пьесе для меня – понять и попробовать на себя принять тот факт, что эти люди пережили войну. Недавно я пересматривал по телевизору «Штрафбат» – смотрел, как Серебряков работает на эту тему, как он берет на себя войну. Мне тоже интересно взять на себя войну, лагеря, которые прошел мой герой. В тексте об этом почти ничего не говорится, но этот человек оттуда, он это все видел и теперь таскает в себе. Пока мы репетировали, я читал много книжек о войне, военная тема меня всегда интересовала. И мне крайне интересны эти люди. И когда мы думали, как решать Ильина, что он за человек, просто неудачник, каким его сделал Любшин, или все-таки нечто другое? Мне показалось, что интереснее всего его делать как человека, который таскает в себе войну, внешне никак этого не выражая. Он абсолютно не идеальный, а в каких-то местах поломанный человек. Но вместе с тем он очень сильный, и он сохранил в себе главное, наверное, качество – это свободный и живой человек, который умеет любить. Больно, неумело, но умеет.

– Режиссер с военным отягощением героя соглашается?

– Мы с Олей это обсуждали, она немного смущалась, ей казалось, что мы должны в первую очередь говорить о любви. Она боялась, что я слишком уйду в военную тему, углублюсь, буду чересчур смурным. Это еще и свойство моего характера – я склонен к самоуглублению, больше люблю слушать, чем говорить, поэтому такая проблема возникала.

– История любви в пьесе – о чем она для вас? Есть ли смысл через 17, 20, 25 лет после разлуки вновь начинать выстраивать отношения? Или для любви не важно, сколько времени прошло?

– Когда я читал пьесу в студенческие годы, мне казалось, что это идеальная любовь. Потом, когда стали копать, стало понятно, что это совершенно не так. Володин не писал историю об идеальной любви, скорее его интересовали эти люди, которые способны через такой период времени перешагнуть через время и ту боль, которую за это время нажили. Поэтому мы пришли к совместному выводу, что в отношениях Тамары и Ильина в конце должно быть многоточие. Мы так выстраиваем мизансцену, что становится непонятно, остается он на один день, на два, на неделю или на всю жизнь. Но вероятность того, что это все-таки произойдет, что люди были созданы друг для друга, присутствует.

УСПОКОИТЬСЯ И ПОДУМАТЬ

– Вы играете в паре с Алисой Зыкиной. Как складывается ваш дуэт?

– Мне кажется, так же сложно, как и в пьесе. Было непросто, мы долго сходились с Алисой – как актеры, как люди. Это не означает, что мы ругались, дрались или что-то делили. Просто мы разные люди, у нас разные взгляды – на жизнь, на профессию; наверное, поэтому все было не так гармонично, как хотелось бы. В пьесе есть третий вечер – он самый сложный, когда Ильин предлагает Тамаре уехать на Север, они целуются, но она отказывается, и он уходит. Этот вечер совершенно невозможно играть, если не открываться друг перед другом. Только когда ты для человека открываешься, и она перед тобой открывается, возникает тепло, которое чувствуют и зрители в зале. И вот это тепло очень долго вырастало. Зато эта сцена сразу все подвинула, стала лакмусовой бумажкой наших отношений, поставила все на свои места…

Очень здорово, что Игорь Баголей играет Тимофеева, у него получился если не антипод моего героя, то воплощение всего того, чего он не достиг в жизни…  В целом мы не просто пытаемся пересказать историю, а заглянуть в автора и немножко приостановить время. Тогда оно текло гораздо медленнее, люди по-другому существовали, говорили, реагировали, даже чай по-другому размешивали. И вот это доставляет большое удовольствие – возможность оторваться от современного ритма жизни, остановиться, подумать, погрузиться в другой мир. Хотя по сюжету моему герою так трудно, что словами не выразить, и мне как актеру в этой роли тяжелые «фишки» приходится двигать. Наверное, из всего, что я делаю в театре, эта роль будет самой сложной.

– Как вам вообще работается в театре? Довольны ли вы, что сюда пришли?

– Театр течет в каком-то своем русле. Это такая большая река в сравнении с той, по которой я плыл раньше, я имею в виду театр АТХ. Мне в ней все очертания были знакомы и понятны, я даже мог сказать, что будет впереди. Здесь это невозможно, река настолько широкая, что я не вижу ее берегов. Все очень разные и работают совершенно по-разному.

– Помимо театра, чем еще занимаетесь?

– Есть в Саратове такая компания «Аквариус-фильм», которая делает мультики. Недавно она сняла документальный фильм о Тургеневе по заказу телеканала «Россия». Я там снимался в кадре и читал закадровый текст от лица автора. Это была интересная работа, пожалуй, одна из самых интересных за последнее время.

– А почему вы ушли с радио? (Юрий Кудинов долгое время работал на «Радио семь на семи холмах» и радио «Шансон»).

– Я не ушел, меня «ушли», как это обычно бывает в «хорошем» коллективе: ты взращиваешь человека, а потом он вырастает и тебя же увольняет. Я отработал на радио 10 лет, был ведущим и одновременно писал бесконечные ролики, придумывал программы, занимался с ведущими как программный директор. Я интервьюировал многих известных людей – от театралов до рок-музыкантов, и в принципе был бы не прочь заняться этим снова. Хотя сейчас я понимаю, что на самом деле мне гораздо интереснее общаться с Игорем Баголеем, Алисой Зыкиной и Ольгой Харитоновой, чем с тем же Макаревичем. Интереснее и приятнее…

12 ноября 2009

Елена БАЛАЯН

Взгляд