Пресса

Пресса


Григорий Аредаков:

Наш способ оставить талантливых людей в родном городе – обеспечить их интересной работой

Григорий Анисимович, вот уже несколько лет академический театр драмы живет по новой для себя модели: художественным руководителем является самый авторитетный артист труппы, служащий одной сцене не одно десятилетие, а постановки спектаклей осуществляют приглашенные режиссеры. Похожая система в нашем тюзе. Почему, с вашей точки зрения, подобная «антитоталитарная» модель оказалась востребованной, органичной и жизнеспособной?

Тут нужно говорить о нашем времени, которое в последние десять лет очень связано с внедрением новых экономических основ. Поначалу театральное сообщество воспринимало сигналы правительства о реформе как катастрофу, попытку резкого перевода театра на те рельсы, по которым движется наша жизнь теперь, где ведущими параметрами являются рентабельность, окупаемость и как можно меньшие государственные вложения. В этом все мы почувствовали огромную опасность – опасность уничтожения русского репертуарного театра. Поэтому была большая борьба, потрачены большие усилия, художественные руководители ведущих столичных театров ходили на прием к тогдашнему президенту Владимиру Путину с просьбой приостановить реформу. И она, действительно, затормозилась, а в соответствующие документы были внесены некоторые коррективы. Но попытки перевести театр на коммерческие рельсы все равно предпринимаются.

Наш театр с начала этого года перешел на новую форму хозяйствования – автономную некоммерческую, которая при успешной реализации сулит нам немало новых возможностей. И мы понимаем, что это пробный камень, который позволит нам определить пути развития по новой экономической схеме. При этом нельзя забывать, что уже доказал весь мировой опыт: театр не может стать доходным предприятием, инструментом зарабатывания денег. Вернее, может, но только в том случае, если забудет о своей принадлежности искусству, о традиционно русских просветительских, воспитательных задачах, которые на протяжении всей истории перед собою ставил.

Это время совпало с окончанием эпохи режиссерского театра. Мы из истории знаем те потрясающие примеры, когда этот театр был основным и лучшим в России. Можно назвать множество примеров от Георгия Товстоногова в Ленинграде до Александра Дзекуна в нашем театре. Изменение модели связано с уходом крупных личностей, причем не только из театра, я бы сказал, а из многих сфер общественной жизни. Они, конечно, остались в авторских театрах Фоменко, Додина, Любимова или Захарова, но новых имен практически не возникает. На периферии таких мощных фигур тем более мало. Причем их отсутствие усугубляется экономическими моментами – город давным давно не предоставляет квартир даже собственным ведущим артистам. Что говорить о приезжих? Обмен творческими идеями между провинциальными театрами сейчас практически невозможен, гастролей, которые прежде были важной творческой да и финансовой составляющей жизни театров, больше не существует, даже краткие поездки на фестивали требуют государственных вложений. Потому город обделен с точки зрения режиссуры, знакомства с различными театральными направлениями. Судить о них по антрепризным спектаклям, подавляющее большинство которых связано с интересом публики к медийным лицам и нацелено прежде всего на извлечение прибыли, невозможно. Поэтому мы прибегаем к приглашению разных режиссеров, которые близки нам по духу, уровню мастерства и чувству ответственности за свое дело, а неизменными составляющими в работе являются сильная, мобильная, хорошо сбалансированная труппа и репертуар, основанный на лучших образцах классической и современной драматургии.

Я бы в свою очередь выделил две основные модели нынешнего театра – директорскую и худруковскую – в зависимости от того, чей приоритет утвердился в данном конкретном театре. Обе эти модели не оптимальны, потому что обостряют вечное противоречие между заработком и творчеством. Если руководит директор, то он требует финансовых приоритетов и показателей заполняемости зала, если худрук, то он занят высокохудожественным творчеством и плевать ему на зрителя. Я, естественно, утрирую, чтобы легче было ощутить разницу. Есть редкие правильные, на мой взгляд, ситуации – как у нас в театре, когда худрук находится в курсе финансовых вопросов и экономические моменты с ним обсуждаются, но в работу административной части он не вмешивается, советует, доверяя. То же – директор, высказывающий свои пожелания, но без давления. Могу назвать такое положение дел счастливым. Оно, к сожалению, не может длиться вечно, поскольку зависит исключительно от личностей. Когда эти личности исповедуют общие интересы и цели и понимают, что театр, чей успех связан с заполняемостью зала, относится тем не менее к духовному инструментарию человечества, тогда театр развивается в верном направлении. Так, как развивается наш театр.

Тоска по сильной руке существует у части общества и ее отголоски – желание авторитарной творческой воли все равно остаются. Вы считаете их знаком прошлого, уходящего времени? Или воспринимаете как упрек себе?

Эта тенденция есть сегодня в самом расширительном смысле – достаточно вспомнить те дискуссии, которые ведутся сейчас в связи с приближением дня Победы. Желание крепкой диктаторской руки живет в людях осколками советских травм и советского опыта. Что же касается артистов, то их желание работать с крупным режиссером мне кажется совершенно естественным. Убежден, что человек, почувствовавший свободу, при тоталитаризме жить уже не сможет. Но теоретически это желание сохраняется, и я воспринимаю его как желание работать с выдающимися режиссерами и всячески приветствую. Режиссеры хотят работать с лучшими артистами. Артисты хотят работать с лучшими режиссерами. Нормальные творческие желания. Наша задача – находить режиссеров, которые отвечают творческим запросам артистов. Тут снова вступают в силу экономические вопросы – бюджет театра не в состоянии удовлетворить запросы некоторых, привыкших к очень высоким гонорарам персон. Приходится соблюдать разумные компромиссы. К примеру: мы с огромным уважением относимся к творчеству Петра Фоменко, не имеющего возможности ставить у нас, но мы работали вместе с его ученицей Мариной Глуховской, в чьей постановке на нашей сцене идут «Преступление и наказание», «Гамлет» и другие спектакли. Мы не можем позвать к нам Каму Гинкаса. Но мы можем пригласить одного из лучших его учеников – Антона Коваленко, который уже поставил «Сиротливый Запад» и «Записки сумасшедшего» на Малой сцене, а сейчас репетирует «Женитьбу» Гоголя на Большой. Разумные компромиссы касаются и того, что идти на поводу у публики мы не можем, как не можем и не учитывать ее интересов и желания видеть на сцене театра произведения, адресованные разной зрительской аудитории.

Еще некоторое время назад казалось, что без отчетливых репертуарных компромиссов поддерживать интерес публики к театру практически невозможно жить, что без «попсовой» составляющей афиша театра немыслима. Однако на последней коллегии министерства культуры были опубликованы цифры и выяснилось, что количество зрителей, посетивших театр драмы, выросло за последний год едва ли не на сорок процентов. И это при наличии в репертуаре Шекспира, Гоголя, Уильямса, Достоевского, Сарояна, Толстого или Лорки. Думали, что «Гамлет» – рискованное название, а оно обернулось одним из самых кассовых. Так же и с современной драматургией, которой зрителя в основном пугали. А театр драмы рискнул, поставив подряд только что написанные «Условные единицы» Виктории Никифоровой и «Частную жизнь» Ксении Степанычевой, и они собирают полные залы. Причем с «Частной жизнью» – случай просто уникальный, потому что не найдешь другого примера такой популярности местного автора, пророка в своем, что называется, отечестве.

Тут многое зависит от точности посыла, от ясного представления о том, кому адресован спектакль. Мы не отказываемся от художественных поисков, рассчитанных на более подготовленную, элитарную аудиторию. Для этого существует Малая сцена. С этой целью мы иногда намеренно сокращаем пространство Большой сцены, как в «Валентиновом дне» по Ивану Вырыпаеву. Но театр демократичен по самой своей природе. Ясность посыла помогает публике ориентироваться. Жестких рекомендаций тут нет и быть не может, но мы должны понимать, что «Квартет» с благодарностью воспринимается взрослой публикой, а использование в шекспировском спектакле современной музыки приблизило его молодой аудитории.

Жизнь и масс-медиа буквально заставляют нас ориентироваться на столицу. А Москва состоит из провинциалов. И в значительной степени потому, что мы не умеем ценить их здесь. Мы часто ценим людей уже после того, как они уехали и считаем успехом то, что они «засветились» на телеэкране. В России существует проблема утечки мозгов, в Саратове существует проблема утечки талантов. Она в значительной степени связана с тем, что мы не способны обеспечить людям нормальную жизнь. Наш способ оставить талантливых людей здесь – обеспечить их интересной работой. Я горжусь, что наш театр счастливо сотрудничает с Ксенией Степанычевой уже несколько лет. Она успевает улавливать стремительно меняющееся время и зритель это чувствует. Театр всегда нуждается в освоении современной драматургии, в открытии новых имен – мы первыми поставили Ксению, первыми – Вику Никифорову, Катю Ткачеву с «Немного о лете». По-моему, это правильно. Это нужно, как выяснилось, и зрителям, и театру, и авторам.

Можно ориентироваться в своем художественном движении на самую немногочисленную, высоколобую, искушенную, пресыщенную «критическую» часть публики и делать так называемые фестивальные спектакли. Их можно делать специально и театры прибегают к такой практике. Но это возможно, с моей точки зрения, только при определенной степени «сытости». Ставить не окупаемые спектакли мы не можем, для это надо «накопить жирок». Хорошо, когда они рождаются спонтанно. Скажем, уверен, что «Записки сумасшедшего» могли вписаться в фестивальную программу, но, к сожалению, юбилей великого Гоголя в России отмечался очень скромно, не было ни одного смотра, на который мы могли бы этот спектакль повезти. Так что деятельность театра всегда обусловлена взаимодействием объективных и субъективных вещей. Главное – не забывать те высокие цели, которым она призвана служить.

Ольга Харитонова


Возврат к списку