Насколько высок в нас градус сострадания? Чем мы ведомы? Совестью? Равнодушием? Живем, в конце концов, или существуем? Способны ли признать ошибки, какой болезненной ни окажись правда? Две октябрьские премьеры Саратовского академического театра драмы – «Все мои сыновья» Артура Миллера и «Танец Дели» Ивана Вырыпаева – побуждают к ответу на эти вопросы.

ПЕССИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

212-й сезон Театр драмы открыл постановкой Николая Дручека пьесы «Все мои сыновья». Московскому режиссеру помогали сценограф Мария Митрофанова, хореограф Алишер Хасанов, музыкант Сергей Жуков.

Самая знаменитая пьеса Артура Миллера основана на реальных событиях и, написанная в 50-е, удивительно рифмуется с сегодняшним днем.

Действие спектакля развивается на вилле Келлеров. Хозяину дома Джо удалось сколотить состояние на продаже деталей для военных самолетов. Одна из партий – брак, но и ее Келлер пускает в дело без раздумий. Ведь на то они и магнаты, чтобы оперировать большими цифрами. А тут война – прибыльный бизнес, который обеспечит безбедное будущее его сыновьям. Вот только из-за халатности Джо оказывается в тюрьме преданный им компаньон (отец Энн – будущий сват, между прочим) и погибает 21 летчик.

Все, что происходит на сцене, это ожидание. Кэт (заслуженная артистка России Эльвира Данилина) ждет пропавшего без вести на войне старшего сына Ларри. Ее младший – Крис (Григорий Алексеев) – пребывает в предвкушении свадьбы с Энн (Татьяна Родионова) – бывшей невестой старшего брата. Режиссер всячески подчеркивает, что домочадцы живут как-то натужно, понимают лживость созданного ими мира. В спектакле нет ни одного намека на хеппи-энд. Опущенные плечи и устремленный в себя взгляд Джо. Властные руки-крылья и бездонные страдальческие глаза Кэт, предостерегающие молодых от попыток сказать что-то лишнее (эта роль открыла новые грани победительного таланта Эльвиры Данилиной).

В конце концов трагедия разразится. И расставить все точки над «i» предстоит Энн. Татьяна Родионова, по-моему, пополнила свой личный репертуар самой сильной и многоплановой на сегодняшний день ролью. Сначала зрителям, которые знакомы с сюжетом, кажется, что девушка излишне равнодушна и легкомысленна для «проводника правды». Энн изначально известно о сознательном решении Ларри пойти на гибель в злополучном самолете, в противном случае он не смог бы смотреть в глаза боевым товарищам. Но в сцене извлечения из кармана прощального письма жениха, которое актриса отыгрывает как мучительные родовые схватки, все встает на свои места. Такой поведенческий контраст подчеркивает, какой сложный поединок с самой собой ведет эта девочка. Подобное испытывает и Крис. Он уверен в себе, участвует в сделках отца, но не готов к внутреннему поединку совести и практичности. В итоге молодые выбирают практичность. И настоящая гибель Джо наступает не от пули, выпущенной в лоб, а от осознания разрушительности рожденной им же самим фальши. «Сын за отца не отвечает» – финальная мысль спектакля. Что может стать более страшным, хоть и запоздалым, наказанием для отца, тасующего судьбы чужих мальчиков? Душевная пустота собственных детей. Спектакль заканчивается вечеринкой Криса и Энн в доме Келлеров, на лужайке перед которым Кэт благоустраивает могилу. Пессимистическая трагедия. Шокирующий финал. Он просто парализует, чтобы заставить задуматься: скольких бед можно избежать, если видеть в потенциальной жертве родного человека.

ПРОПОВЕДЬ НА ЯЗЫКЕ «НОВОЙ ДРАМЫ»

Первой осенней премьерой Малой сцены в новом сезоне стал авторский спектакль выпускника Санкт-Петербургской академии театрального искусства Юрия Николаенко «Танец Дели» по семи коротким пьесам Ивана Вырыпаева. Они объединены названием, героями и темой поиска языка, на котором люди способны выразить владеющие ими чувства, истинные эмоции.

Спектакль – авторский. Юрий Николаенко выступил в роли режиссера, сценографа и композитора. Роли в «Танце Дели» исполнили заслуженная артистка России Елена Блохина, артисты Алиса Зыкина, Ирина Искоскова, Александр Каспаров, Светлана Москвина и Дарья Родимова.

В семи самостоятельных историях о любви, смерти и танце участвуют одни и те же персонажи. Известная балерина Катя, увидев на базаре в Дели, в какой нищете живет простой народ, приложила к сердцу кусок раскаленного железа. Катя стала воплощением боли и однажды во сне увидела девушку в прекрасном танце. Проснувшись, поняла, что это она сама. И придумала гениальный танец Дели. Настолько прекрасный, что критикесса (Алиса Зыкина) не может подобрать слов для его описания. А Катина мать (заслуженная артистка России Елена Блохина), не принимает его, называя «счастьем несчастливых». Она уверена, что жизнь есть несчастье по определению, и осуждает дочь за то, что Катя строит на чужих страданиях и свое искусство, и свое женское счастье (жена ее возлюбленного Андрея отравится, узнав о романе мужа на стороне).

Эти размышления в сотне вариаций и есть действие, которое разворачивается в больничном коридоре. Темнота и две кушетки – сценография решена аскетично. Уныние и безысходность, боль и томительное ожидание вестей о здоровье близкого человека – в такой атмосфере предстоит знакомство с чудо-танцем.

«Танец «Дели» не доступен нашему пониманию. Писать про танец и не уметь танцевать – это хорошо прожитая чужая жизнь. Это как европейские сумасшедшие, которые борются за права чеченских террористов, за свободную Ичкерию в центре Парижа. Фальшь! Увлечение чужой жизнью, – это и есть духовная слепота. Рассказ о танце и сам танец – это не одно и то же. Восхищаться танцем и танцевать – это не одно и то же. Танец «Дели» – это танец счастливого вегетарианца с куском сырой свинины во рту... Сострадание – вот чего не было в моей жизни критика, и нет ему там места... Тот, кто по настоящему сострадает, тот не пишет статьи о театре, а занят исполнением своей роли», – монолог критикессы, «типичной интеллигентной женщины», звучит апофеозом уготованных зрителю провокаций.

Главная из них – в духе Ницше, с его теорией о муках как источнике вдохновения тире искусства.

В основном герои «Танца...» сидят на кушетке лицом к публике, словно приглашая к диалогу. И попытки начать его преследуют посетителей клиники на протяжении всего спектакля. Между зрителем и обитателями больничного мира даже есть реальный проводник (актриса Дарья Родимова перевоплощается в зависимости от обстоятельств в зрителя, пациента, театрального критика). Но эти попытки поговорить тщетны. Да и необходимости в них нет. Каждый из героев пытается вычислить тот градус боли, который живет именно в его сердце. Кто-то по несколько раз проговаривает слова, словно пробуя на вкус тот смысл, который сообщает им новая интонация. Катя это делает по-своему. «Странные ощущения, я ничего не чувствую» она произносит по буквам, закрывая один глаз ладошкой, как перед таблицей проверки зрения. Николаенко с удовольствием идет по пути гиперболизации. Девушка-медсестра с ее уверенностью (в чем-то даже карикатурно-навязчивой) утверждает, что она уже знает о смерти то, о чем многие люди так ничего и не могут понять до самого своего ухода. И делает она это, хлебнув гелия. Пережившая измену Ольга и того пуще – зайдется хрипом-агонией свиньи на скотобойне.

Иван Николаенко умело вживляет философию яркого представителя «новой драмы» в театральное пространство. Фирменную драматическую ноту, задевающую нервы зрителя как гитарные струны, трагифарсу придает актерский ансамбль театра имени И.А. Слонова.

На странное поведение персонажей накладывается яркая сценография. В ней много «законсервированного», обузданного воздуха. Железная лестница, по которой герои взбираются, чтобы устроить снегопад из бахил. Качели на внушительных цепях. Самая удачная из метафор – 12 вентиляторов с надетыми на них мусорными пакетами. Вращаясь, они исполняют свой танец, никак не пересекаясь в направлении движения. Это захватывающее зрелище – единственный зримый танец, который мы увидим на сцене.

Но есть и танец по ту сторону сцены. Он возникает в воображении зрителей. Спектакль настолько трогает душу, что невозможно не ощутить ее движения. А это и есть прекрасный танец. У каждого он свой. Как и счастье. Но настоящее оно у того, кто воспринимает боль как тот самый «счастливый вегетарианец».